Не служил бы я на флоте… II - Бойко Владимир Николаевич (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT) 📗
На катер мы сели, но он оказался в противоположную сторону – в Инкерман. А нам то что – еще лучше. Сошли на Троицкой пристани (магазинчик рядом) берем портвейн №-142 (стоимость рубль сорок два) и «Билэ мицнэ» (по-русски «Белое крепкое», всего лишь рубль две копейки цена), батон колбасы докторской и банку икры заграничной (баклажанной). Забираемся на косогор в траву и предаемся кайфу.
Посидели, поели и попили, пошли дальше. Первым по пути домой попался пивной ларек у стадиона «Металлист». Попили пивка (22 копейки кружка!), пошли дальше. Через полчаса образовались на площади у Малахова Кургана. Продолжили питие алкоголя. На третьей рюмке обратили внимание на отсутствие Пети. Пошли искать.
Обнаружили Петра на площади, делающим замечание матросу Черноморского флота за неотдание воинской чести. Подошли и слушаем, как Петя раздолбывает нарушителя. Подходит флотский капитан 2 ранга и, обращаясь к Пете, говорит: «Товарищ мичман! Когда делаете замечание матросу, окурок выньте изо рта!». О!!! Тут-то мы и обнаружили, что повязки «Патруль» мы так и не сняли (вот почему нас никто не останавливал), а подошедший капитан II ранга в таком же состоянии, как и мы.
Ладно, пошли дальше. То ли нам весело стало, то ли привитая дисциплина сработала, но мы начали отлавливать младших нас по воинскому званию, делать им замечания (а замечания всегда найдутся) и записывать эти замечания матросам-старшинам в увольнительные записки. Поисполняв обязанности патрульной службы еще с час, попили пива и разошлись по домам.
Через два дня во все войсковые части гарнизона Севастополь была разослана телефонограмма за подписью коменданта гарнизона с просьбой выявить четверых курсантов пятого курса, действующих от имени патруля и переписавших половину Черноморского флота, задержать, скрутить и бросить в каталажку.
Ларчик открывался просто: матрос он дисциплинирован в большинстве своем (хотя навряд ли) и, возвратившись из увольнения, немедленно докладывал о сделанных ему замечаниях. Дежурные проверяли эти записи, звоня дежурному по гарнизону, где все это и открылось.
Но, объявленный на нас всесоюзный розыск закончился безрезультатно.
ВТОРАЯ ПРОФЕССИЯ
Из этой же оперы, но современнее. 12 августа 2007 года собрались однокашники по Севастопольскому ВВМИУ (252 рота 1975 года выпуска) вместе со своим Батей – Евгением Максимовичем Покатило. Сказали мне ребята: «Ты, Чех, приехал ты и собирай, мы ведь работаем». Я и собрал семнадцать человек (80 % от числа наших ребят, проживающих в Севастополе). Что делают на встречах однокашники, не видевшиеся 20–30 лет, описывать не буду. Витя Злобин работает в Балаклаве в 9-й горбольнице Главным энергетиком (СВВМИУ заканчивал все-таки!). Коля Саков (тоже однокашник и еще не потерявший проскальзывающую иногда наивность) спрашивает у меня: «Чех! А кем Витя Злобин в больнице работает?». На что на полном серьезе отвечаю «Главврачом, Коля!». У Николая глаза на лоб полезли, а затем последовал возглас: «Ни хрена себе!», затем спокойное рассуждение: «А что? Мы и это можем».
ИСТОРИЯ АТОМНОГО ФЛОТА
На кафедре Ядерных Реакторов Севастопольского ВВМИУ нам преподавал сей предмет капитан 3 ранга Владимиров, начинающий лекцию словами: «Товарищи курсанты! В историю советского атомного флота вошли два человека: академик Александров с парадного входа, а я – с черного».
Рассказываю почему. Будучи капитаном 2 ранга и имея около 35 работ общесоюзного значения, капитан II ранга Владимиров убыл старшим практики курсантов училища на Север. Возвращаясь с практики, курсанты попивали «шило», данное на дорожку нашими же выпускниками, уже проходящими службу в офицерских должностях. Здесь уместно вспомнить слова, сказанные адмиралом Вильгельмом Канарисом: «Нет дружбы крепче между однокашниками, чем дружба однокашников по военно-морскому училищу!». Убеждаюсь в правоте его слов, по сей день, правда, с небольшими отклонениями.
Пили, пили и разлили спирт в купе. Ничего лучше не придумали, как поднести спичку горящую к разлитому спирту, мол, выгорит и палуба чистая. Но не учли, что «шило» горит похлеще бензина и вагоны сухие-пресухие, дерево да пластмасса. В общем, вагон сгорел за 10 минут, но курсанты успели «Стоп-кран» дернуть (сработала прививаемая отработка по борьбе за живучесть), выпрыгнуть из вагона, но сначала эвакуировав гражданское население. Последним из горящего вагона выпрыгнул мой друг Михаил в трусах, но с гитарой в руках.
В итоге в военно-морской среде виновным назначили капитана 2 ранга Владимирова (попробуй среди курсантов найди виновного, да и наше флотское начальство спихнуло всю вину на железнодорожников «Не вагоны, а теплушки 18-го года, блин!»), ушедшее представление на присвоение очередного воинского звания «капитан 1 ранга» было повернуто взад и отправлено на понижение. Юмора он не потерял. Через некоторое время все-таки «полковника» он получил, еще 30 работ по ядерной физике написал и, наконец, перестал нас драть не только на лекциях, но и на зачетах и экзаменах.
Вагон поезда Мурманск – Москва сгорел на 375-м километре Октябрьской ж/д между станциями Бологое и Вышний Волочек. Не поставить ли там памятник курсантам Севастопольского ВВМИУ, фактически боровшимся за живучесть?
БРАТАНИЕ
Севастопольское ВВМИУ. Четвертый курс, сессию сдали, уже почти пятикурсники, но впереди корабельная практика. Убываем завтра на Север, сегодня вечером пошли закупать водку на дорожку и по плану ставить ее в автоматические камеры хранения на ж/д вокзале. Завтра утром построение на плацу перед отправкой на поезд и проверка всех носимых вещей. Нас-то голыми руками не возьмешь! Отоварились двумя портфелями с водкой (почему-то эти портфели тогда назывались «бэками»!?), два ящика водки туда влезло. Сели на автовокзале у Центрального рынка на лавочке среди кустов сирени и каштанов, начали мирный отдых. В ту пору в Севастополь пришли с дружественным визитом французские военные корабли. Проходят мимо нас четверо французских моряков в бескозырках с помпончиками на них. «Камрад! Давай-ка за содружество наций!» – выдал Петя и дела пошли веселее. Когда дошли до обмена фуражек на бескозырки французские, французский моряк вроде как говорит, а водки нет больше? Петя открывает эти «бэки» и, показывая на 40 бутылок водки, говорит французу «Ну что, хватит?». Все четыре французских моряка дружно выговорили «О, мама!» с ударением на последнем слоге.
На следующий день построение на плацу, осмотр внешнего вида и досмотр личных вещей. Все хорошо и запретных вещей в вещмешках и сумках курсантов не обнаружено. Все довольны и смеются. Только мы смеемся сквозь слезы – курсантов, убывающих на практику, не повели на катер, а с него на ж/д вокзал. Строем поротно повели пешком на Мекензиевы Горы – ближайшая станция к училищу! Строевой отдел съэкономил на проездных, блин! А водка-то в камерах хранения железнодорожного вокзала на все четыре роты! Стал извечный вопрос «Что делать?». У будущих подводников нет безвыходных положений. Ускоряем процесс продвижения. Триста добрых молодцов влетают на станцию Мекензиевы Горы, блокируют дежурного по станции и красный свет на выходном светофоре, и по очереди начинают обзванивать своих родных и знакомых, прося забрать водку из камеры хранения на ж/д вокзале с сообщением шифра ячеек. Не пропадать же добру!
